06.12.2024
Справка
Интервью взято в городе Березники Пермского края 5 июля 2014 года во время поисковой экспедиции «По рекам памяти».
Интервью записано Александром Чернышовым и Зоей Кашафутдиновой (г. Пермь).
Архив Пермского «Мемориала». Ф.5. Оп.309. Д.1. http://story.pmem.ru/index.php?id=309
FSO 01-288/05-309
Ссылки на использование отдельных фрагментов или всего интервью, а также фотоматериалов обязательны с упоминанием правообладателя и архивного шифра.
Аудиозапись начата не самого начала интервью. Активное участие в разговоре принимает дочь Валентина.получить статус беженки и приезжать в Березники. Вот так вот жизнь.
Курсивом выделены пояснения и дополнения редактора.
Дочь Виктории Рихардовны: Ну и что сейчас?
Виктория Рихардовна: Нас мать на коляску посадила. Куда ехать – не понятно. В общем, все была большая немецкая колония Берестово в Донецкой области, вот Славинский который сейчас там. Там в детдоме выросли.
Александр: В Славянске?
В.Р.: Там я кончала семилетку. С похвальной грамотой, без экзаменов в медицинский поступила. И война началась. И вся учеба закончилась. И нас посадили в скотские вагоны на солому, параша в углу и везли целый месяц в Северный Казахстан. На станции Милерово нас бомбили. Два последних вагона разбили вдребезги, 100 человек погибло. Нас отцепили, дальше увезли.
В Казахстане мы целый год проработали в колхозе, потом опять погрузили нас в эти скотские вагоны и опять увезли и привезли сюда на Урал. Я попала сюда в Березники, старший брат в Краснотурьинск, младший брат в Кизел, а сестра в Комсомольск-на-Амуре. И мы не знали, кто где. Потом уж старший брат разыскал. Вот всю войну здесь на лесоповале работали, мне было 16 лет, младшему брату 14. Он даже вешался, не понимал, за что нас наказывают. Но его [неразборчиво] успела спасти. И он тут проработал на заводе. В каком году? Я уж теперь… Павлуша в каком году умер? Я уж забыла. Вот лес. Работали на лесоповале. Потом на стройке. Весь город строили. Вот так вот. А в 1954 году…
Дочь В.Р.: В 1953 году.
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: В 1954. В 1953 году было постановление отправлять механизатором отца. Как это самое… Он танкист. И отправили на целину. А у него заболел отец, и им пришлось ехать в Мордовию. Жили там.
В.Р.: Что ты говоришь, Валя?
Дочь В.Р.: В 1953 году отца направили на целину.
В.Р.: Ну?
Дочь В.Р.: Ну. А отец у него заболел и вас отправили… переправили в Мордовию. И вы работали там в Ульяновской области.
В.Р.: Ну, все работали. Потом я запрос в Киев посылала. Вот с Киева прислали ответ, что в 1938 году отца расстреляли как врага народа. Так что не знаю, где. Что где. Где мать, где отец, где кто.
А старшая сестра папина, тетя Маруся, она работала в этом... в больнице в хирургическом отделении, с хирургом оперировала. И во время операции пришли, арестовали, без суда, без следствия, распишись, 58-ая и 10 лет. И вот 10 лет она отсидела. Я ей писала письма, называла ее мамой, и когда освободилась, она приехала сюда к нам, в Березники. Мы жили уж по улице Труда, а муж у меня с Ульяновской области с деревни. Он танкистом на фронте был на 34-ке. После четвертого ранения его комиссовали и прислали сюда на Биротон в военизированную охрану. Ну, а мы там ремонт делали.
Дочь В.Р.: Его прислали не сюда, после Сталинграда отправили в госпиталь в Горьковскую школу.
В.Р.: Мы там ремонт делали по цехам и там мы с ним познакомились. Вот так и это. Ой, я все боялась. Я говорю: ты воевал. Так я понял, какие немцы, с которыми мы воевали. И что вы. И так мы сошлись, пятерых вот детей вырастила. Всех, правда, выучила. Вот сын в Перми. Вот. Девять внуков.
Дочь В.Р.: Так подожди. Но вы-то что хотели узнать?
А.: А вот мы хотели узнать…
Дочь В.Р.: А то сейчас как это. Ее не остановить…
В.Р.: 9 внуков и 10 правнуков. Сейчас.
А.: Нет, вот мы хотели узнать… Конечно, нам интересно вот как вот вы пережили это. Вот вы рассказываете – нам тоже это важно – как семья, как жизнь сложилась.
Дочь В.Р.: Погромче говори! Хочет узнать…
А.: Да. Вот вы говорите, вас мобилизовали в трудармию? А в каком году мобилизовали в трудовую армию?
В.Р.: Не поняла.
Дочь В.Р.: В 1941 году их вывезли в Северный Казахстан.
А.: Нет, это я понял.
Дочь В.Р.: Да, там вот… И… Ты в Березники когда приехала?
В.Р.: В 1942.
Дочь В.Р.: В 1942.
А.: А когда? Ну летом или осенью?
В.Р.: Осенью. Нас прямо эшелон подвезли к бане
Дочь В.Р.: Вот на Мясниковской. Баня уже тогда была.
В.Р.: Нас в парилку, одежду в жарилку. Все во вшах были. Господи! В коросте. Вот и… Жили сперва в военных палатках с буржуйкой, а потом уже на девятнадцатом квартале. Там это… здание было и двухъярусные нары.
Дочь В.Р.: Зима уже началась.
В.Р.: Вот. У каждого над головой…
Дочь В.Р.: Зима уже началась, говори.
В.Р.: У каждого над головой гвоздь, вешали лапти с портянками сушить. Утром вставали – и на работу. Работали по 12 часов в сутки, без выходных. Один выходной был в году – день смерти Ленина. Всё. А так – всё работали.
А.: Ааа… Ммм… Вот вы сказали, что… А в каком леспромхозе трудились? Вы говорите, что лесозаготовкой занимались, да?
Дочь В.Р.: Нет, они валили лес. Здесь, в Березниках.
А.: В Березниках?
Дочь В.Р.: Их привезли…
А.: На 19 квартал?
Дочь В.Р.: Да. Они как бы ведь это самое. Вас привезли, поселили вот в этот в бараки.
В.Р.: Сперва в военные эти, палатки.
Дочь В.Р.: Их же…
В.Р.: С буржуйкой.
Дочь В.Р.: Ну понятно.
В.Р.: Потом уж, когда похолодало…
Дочь В.Р.: Зима 40 градусов.
В.Р.: Нас это… В палатки, да.
Дочь В.Р.: Вообще их это… водили под конвоем на работу и с работы.
В.Р.: Ой, как вспомню, крысы.
Дочь В.Р.: Вас под конвоем водили?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Под конвоем на работу водили?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: И с работы.
В.Р.: Крысы. Крысы вовсю бегали по нам. Боже мой! Как вспомню, страшно даже. А потом уж в бараке, вот на 19 квартале жили.
Дочь В.Р.: Они сначала валили лес, а потом работали в строительной бригаде. Она работала в строительной бригаде каменщиком. Строили город.
В.Р.: Все. Как начинаем грузить мешки с цементом по 50 килограмм… А чего в 16 лет? И потом на стройку.
Дочь В.Р.: Тебе тогда уже не 16 было.
В.Р.: Вот весь город строили. А потом. В 1954 году это… Его хотели это…
Дочь В.Р.: Ну они потом как бы их освободили. Вас же потом не водили уже под это? А потом они просто ходили в милицию отмечались, да?
В.Р.: Ага. Каждый месяц ходили в милицию.
Дочь В.Р.: Каждый месяц ходили отмечались.
В.Р.: Когда жили в деревне в Ульяновской области у мужа, так 9 километров ходила отмечаться. В месяц.
Дочь В.Р.: Это уже там, в Ульяновской области.
В.Р.: Здесь или не здесь. Вот такие дела были.
А.: А вот вы лес заготовляли, да? В леспромхозе, когда вы тут жили, в Березниках.
В.Р.: А?
А.: Первая работа такая была, да? Заготовка леса.
В.Р.: Да.
А.: А как назывался леспромхоз?
В.Р.: Ой, я не помню.
А.: Не помните, да?
Дочь В.Р.: Ну они же не лес заготавливали, они готовили площадки под строительство. Вы готовили площадки под строительство, да?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Ну они как бы рубили лес, его заготавливали, но вообще готовили площади под строительство Березников.
В.Р.: Куда потом – не знаю?
А.: А, города Березников?
Дочь В.Р.: Да, да, да. Их же привезли сюда, и они работали здесь.
А.: То есть у вас-то как бы вам дали у вас задача у вас была – это все-таки строительство города, да?
В.Р.: Не поняла.
Дочь В.Р.: Вы занимались строительством, спрашивают. Вот вы приехали когда, вы чем занимались? Сначала валили лес.
В.Р.: Сначала на лесоповале.
Дочь В.Р.: То есть, готовили площадки под строительство?
В.Р.: Да, да. Ну а потом
А.: Лесоповал-то. Лес-то все равно валили ведь не в Березниках, а где-то в лесу?
Дочь В.Р.: А где? В Березниках и валили. Города же тогда в 1942. Что тут было? Тут же города не было в 1942.
А.: Просто где сейчас город, там лес был?
Дочь В.Р.: Где лес был, там и валили. Где площадки заставляли их.
В.Р.: Вот.
А.: Но сейчас это город Березники? Вот там, где лес валили?
Дочь В.Р.: Да, да.
В.Р.: Потом строили.
Дочь В.Р.: Вы валили лес вот на какой территории города?
В.Р.: Ой, да разве?.. Ой!
А.: Ну, понятно, сейчас…
Дочь В.Р.: Ну, понятно, сейчас…
А.: Дак а 1942 год – там же война шла. И уже строили город?
Дочь В.Р.: Да, конечно.
А.: Потому что много было высланных, да, наверное? Бараки были.
Дочь В.Р.: Так а тут же трудармия, много же было. Ведь не только были немцы. Были… Кроме немцев тут были эти. Очень много.
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Кроме немцев были же еще трудармейцы? Кто был в трудармии? Здесь?
В.Р.: Господи! Там были и татары, немцы, эти, чуваши.
Дочь В.Р.: Там много было. Средней Азии было много. А тогда же вот этот химкомбинат строился же все. Они строили, и Ависма тогда еще строилась. На Ависме работали. Они просто… Она работала сначала каменщицей, строили город, и потом изолировщицей.
А.: А изолировщицей?
Дочь В.Р.: Трубы, трубы изолировали. Последнее время она работала на изоляции труб.
А.: Так, а вот этот… А где находился 19-й квартал? Вот вы сказали 19 квартал.
В.Р.: Не слышу.
Дочь В.Р.: 19 квартал где находился? Она сейчас скажет.
В.Р.: За парком 19 квартал. Где парк вот в городе.
А.: Центральный парк?
Дочь В.Р.: Да, да.
В.Р.: Это, там 19 квартал был.
А.: Это где…
В.Р.: Барак, нары, двухъярусные нары.
Дочь В.Р.: Да тут вообще как бы все начиналось вот это вот. Город по сути дела…
В.Р.: Прямо выйдешь и в лес идешь.
Дочь В.Р.: До 1942 тут же ничего и не было. Города как такового.
В.Р.: Ничего не было ведь. Пустое.
Дочь В.Р.: В основном строился химкомбинат и прилегающие деревни.
В.Р.: Последний дом я помню возле Авангарда. [Неразборчиво].
Дочь В.Р.: Ты когда приехала, Авангард (первый кинотеатр в Березниках) был?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Авангард был, когда приехала?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Авангард был, да?
В.Р.: Да, да.
Дочь В.Р.: Авангард был, а вот эти вот дома по Пятилетке они уже строили.
А.: Ну видите, мы хотим просто услышать рассказ, а как жили вообще люди вот, трудармейцы. Т.е., мы сейчас просто порасспрашиваем. А вот географию потом вы расскажете.
Дочь В.Р.: Они хотят знать, как вот как жили. Как жили трудармейцы.
А.: Да.
В.Р.: Как жили? Господи, работали.
А.: Как кормили.
В.Р.: Работали по 12 часов в сутки, кормили один раз.
А.: Один раз?
В.Р.: Хлебная карточка вот, давали по полкило что ли, не помню. По полкилограмма, да.
Дочь В.Р.: Если работаешь.
А.: А один раз – это когда? Вечером или утром?
В.Р.: В обед кормили.
А.: В обед.
В.Р.: А потом там чай пили да че этот хлеб черный.
Дочь В.Р.: Нет, ну вот как ходили на обед? Как ходили? Строем же вас водили? Да?
В.Р.: В столовую это.
Дочь В.Р.: В столовую. А где столовая была?
В.Р.: Да там, на 19-ом была столовая.
Дочь В.Р.: Была столовая, да?
А.: А кроме хлеба чем еще кормили?
Дочь В.Р.: Вот столовая вот. Как в столовой вот расскажи, как приходили, вот как? Ну приходили…
В.Р.: И шли.
Дочь В.Р.: Вот.
В.Р.: В одну дверь шли, с этой, с черепушкой глиняной, во вторую выходили. Выпивали и выходили. Все.
А.: Жидкий суп был, да такой?
Дочь В.Р.: Баланда, баланда.
А.: Жидкий, жидкий.
Дочь В.Р.: Что было в черепушке?
В.Р.: Господи, да суп.
А.: Жидкий такой…
В.Р.: Суп это. Помню, у подруги карточку украли. И она лежала на нарах. Так мы все собирали. Отломаем кусочек, еще, еще и по крошке принесем ей, и она это поест. Ой!
А.: Но она выжила? То есть, она пережила этот месяц?
В.Р.: Выжила, да. Я сама удивляюсь, как я до сих пор живу. Старший брат уж умер в Краснотуринске. Младший брат здесь на Пиратоне работал. Тоже умер. А сестра что-то. Сколько пишу, ответа нету.
А.: Скажите, а вот были какие-то вот ну наказания, если кто-то не выполнил норму?
В.Р.: А?
А.: Там вот вы работали, вам вот как бы 12 часов у вас была норма, да вот какая-то рабочая?
В.Р.: Да, да.
А.: А были наказания для тех, кто не смог выполнить норму?
В.Р.: Ну, конечно, были. Болели. Но у нас хороший был этот, как он назывался…
Дочь В.Р.: Бригадир?
В.Р.: Военный этот…
Дочь В.Р.: А!
В.Р.: Ага. Он понимал, что не может человек это… Помню, ходили на эти, подсобные участки, картошку воровали. А я боязливая была, трусливая.
- Пошли, пошли!
- Я боюсь.
- Ну и подохнешь!
Потом все-таки один раз пошла. Пошли. Я только наклонилась, пуля пролетела прямо надо мною. И все, я больше не пошла. Лучше подохну, а больше не пойду. Вот так приходилось выживать.
А.: А что за пуля это была? Это кто-то охранник стрелял?
Дочь В.Р.: Ну. охранники, конечно, не разрешали.
В.Р.: Да, охрана.
Дочь В.Р.: Они просто за картошкой пошли.
В.Р.: Был хороший военный начальник был, как человек. Он сознательно понимал все это.
А.: А как его звали, помните?
В.Р.: А?
А.: Как его звали, помните?
Дочь В.Р.: Как его звали?
В.Р.: Ой! Это я не помню.
А.: Ну хорошо.
Дочь В.Р.: Их же охраняла военизированная охрана.
А.: Это понятно.
В.Р.: Под Соликамском
Дочь В.Р.: Это уже, мама, не то. Тебя спрашивают, в 1942 году как было. Кто вас охранял.
В.Р.: [неразборчиво] Это хорошо помню. А это разве я помню, Господи! Не помню.
А.: Ну хорошо.
Дочь В.Р.: Они должны были за забором жить. Они сами построили. Половину забора построили, а половину досок сожгли – так себя и не окружили забором.
А.: А сожгли доски, потому что ну холодно было зимой, не было чем топить что ли, или как? Почему сожгли?
Дочь В.Р.: Забор, говоришь, строили, заставляли их, как бы землянки построили и бараки. Забор строили – вы же за забором должны были жить?
В.Р.: Столбы стояли, а пока это, эти доски спалили. В буржуйках.
Дочь В.Р.: То есть, холодно.
В.Р.: Что мы без этого…
Дочь В.Р.: Без ограды.
В.Р.: А Леня и Павлуша вот в Кизеле и Краснотуринске, они как... как заключенные жили почти. За забором, под охраной ходили на работу, под охраной. Как одного человека нет, всех положат даже на снег, пока ищут. Не найдут – все. Это, там еще хуже было, чем у нас.
Дочь В.Р.: Но там же ведь была, конечно...
А.: А у вас было лучше тем… В чем было лучше у вас? Вы говорите, лучше у вас.
Дочь В.Р.: Ну они женщины и девушки.
А.: Потому что женщины?
В.Р.: Начальник был очень хороший, добродушный.
А.: А, начальник…
В.Р.: Он понимал все это. Вот. А там все под охраной прямо. Я ведь говорю, тетя Маруся как работала - во время операции арестовали. Распишись, 58-ая, 10 лет. Потом она когда вернулась к нас сюда в Березники, Сталину написала письмо, ей дали однокомнатную квартиру, но она три месяца прожила и умерла.
А.: Это, еще раз. Кто вот это тетя Маруся, или как вы сказали?
Дочь В.Р.: Но это, это самое… Ее отца сестра. Тетка, получается.
В.Р.: Сестра отца нашего.
Дочь В.Р.: Они жили как бы вот, жили в этой... Ну, она же родилась на Украине. У них там была семья. Жили в одном коттедже, как бы два входа было. В одном жила ихняя семья, их тоже было четверо детей, отец и мать, а с другой стороны дедушка с бабушкой еще. Вот. А еще у них была, вот у ее отца была сестра родная. Их было двое.
В.Р.: Большая немецкая колония была Берестово в Донецкой области. Вот сейчас в Славинске как слушаю — так аж волосы дыбом. А там мы выросли в детдоме.
А.: А вы жили в деревне, да? Ну, там, в...
Дочь В.Р.: Ну, как бы это была немецкая колония.
А.: Это я понял. Ну все же деревня там?
Дочь В.Р.: Да, да.
В.Р.: Когда еще... Екатерина II когда еще завезла в Россию.
А.: Ну, мы знаем, да, да, да.
В.Р.: И там вот колония немецкая Берестово в Донецкой области. У каждого было свое хозяйство. Занимались хозяйством. Все это отобрали. Все.
Дочь В.Р.: Были просто большие хозяйства.
А.: Ну я понял. Ну, мы знаем эту общую историю. Но вот вы говорите, в 1937 отца это арестовали, да? Вот вы рассказывали. Или раскулачили? Я вот это не понял.
Дочь В.Р.: Деда и отца, да.
А.: Потому что... Потому что это, раскулачивание-то ведь как бы уже не было в 1937.
Дочь В.Р.: А у них вот пришли, стали забирать лошадей, дед не отдавал. Выездных лошадей.
А.: А вот пришли...
Дочь В.Р.: Схватил за усы, его тут же расстреляли, а отца просто забрали.
В.Р.: Его прямо при нас. Мы стоим. При нас расстреляли. А отца забрали, арестовали.
А.: При вот детях, можно сказать?
Дочь В.Р.: Мать сразу как бы отправили, она...
В.Р.: И увезли...
Дочь В.Р.: ...плохо с головой стало. В психбольницу, а отца забрали. А детей четверо. Отправили всех в детдом.
В.Р.: Мы даже не знали. Вот отцу, да уж в каком году, у меня даже где-то письмо вот это...
Дочь В.Р.: Но вообще, в детдоме она говорит, что они жили очень…
В.Р.: Ответ, ответ с Киева, что отца [неразборчиво] …
Дочь В.Р.: … что детдомы тогда были...
В.Р.: в 1938 году расстреляли, и там указаны все это, что отец какого года, 1891, мама 1897, и наши все дни рождения указаны. Ответ с Киева. Вот тогда я узнала, что отца уже нету, все.
Дочь В.Р.: Вот, и…
А.: А по какой причине, все-таки, это я не понял, зачем понадобились лошади это в 1937?
Дочь В.Р.: А раскулачивали в 1937 как бы это самое, репрессии были, все забирали, садили.
А.: Так а нет, в 1937 уже прекратились.
В.Р.: В 1937 начали все. Некоторые семьи прямо увозили в лес и бросали.
А.: Так это получается…
Дочь В.Р.: Заставляли, забирали и все. Заставляли, уезжали. Вот, мать у них попала в психбольницу, детей сдали в детдом, а дом... просто все ушло...
А.: Это я понял. Так вот я не понял, почему в 1937. Ну ладно.
В.Р.: Не слышу.
Дочь В.Р.: Почему в 1937?
В.Р.: А кулачили в 1937. Раскулачивали.
Дочь В.Р.: Ну, как бы...
А.: Но...
В.Р.: Вот. На Украине. В 1937 году начали.
Дочь В.Р.: Ну, у вас вот зажиточная деревня ведь? Все жили хорошо.
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Но не всех же кулачили!
В.Р.: Еще бы! Такие дома были кирпичные, и эти... трактора эти, веялки, сеялки... Да все было.
А.: А...
В.Р.: Конюшни. Кухни. Вот, все это отобрали, выгнали и все. Павлуша ездил в 1946 году после войны, это, на Украину.
Дочь В.Р.: Ездил туда.
В.Р. Посмотреть, что там у нас. Там у нас сад весь вырубленный, одни пеньки стоят, все разрушено, и ему 24 часа дали, чтоб ухал.
Дочь В.Р.: Даже в 1946 году ему сказали: Вам даем 24 часа, чтобы вы отсюда выехали.
В.Р.: [неразборчиво] И он приехал так...
Дочь В.Р.: Обратно сюда и приехал.
В.Р.: Все.
А.: А многих раскулачили в деревне? Там, где жили?
Дочь В.Р.: Вот, там, где вы жили, раскулачивали ведь не только ваш дом.
В.Р.: Конечно, нет.
А.: А многих раскулачили? Многих?
В.Р.: Очень много. Очень много. Расстреливали на месте, которых сажали... Отсиживали...
Дочь В.Р.: Ну, кто вот не соглашался отдавать, может, кто-то соглашался отдавать... И как бы все отдавали, может, вот кто все отдавал, оставляли жить?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Те, которые все отдавали, оставляли там жить?
В.Р.: Да нет!
Дочь В.Р.: Нет, все равно.
В.Р.: Всех раскулачили, все.
Дочь В.Р.: Ну, их как бы вывозили. Ну, вообще, в детдом-то забрали. Детдом где был?
А.: В Славянске.
В.Р.: В Славинске.
Дочь В.Р.: В Славинске, да?
В.Р.: Да. В городе Славинске. Там...
Дочь В.Р.: Ну, она говорит, что детдом у них был очень хороший.
В.Р.: Там эти...
А.: А в детдоме хорошо было, ну, в смысле, имеется в виду, кормили там, да, хорошо?
В.Р.: В детдоме хорошо было. Тоже директор был хороший. Это... кормили нас и учили. Вот, говорю, кончила семь классов. С похвальной грамотой и без экзамена поступила в медицинский. И все... Война началась и конец.
Дочь В.Р.: Ну, в детдоме вот ее привезли, она же немка, говорила только по-немецки. Она вообще не могла, ни одного русского слова не знала. И поэтому говорит.
В.Р.: [неразборчиво] Вначале я помню, меня удочерили. Он работал на содовом заводе, а она — в ресторане, жена. Детей не было. Удочерили, а я-то не понимала, по-немецки говорила. Нянька была. А нянька молодая, ну и гуляла с молодым человеком. Ну и когда они там... это, я ушла. И ушла, и нашла мамину сестру на станции, и так все, в детдом попала, и все.
Дочь В.Р.: Сама лишилась хорошей жизни. Ну, в детдоме она говорит, вот и спальни были на 12 человек, что никто никого не обижал.
В.Р.: Нет, в детдоме хорошо было.
Дочь В.Р.: Вот скажи, как, ну что вы делали в детдоме. Во-первых, у вас было большое подсобное хозяйство.
В.Р.: Мы сами себя обрабатывали. Подсобное хозяйство, все сажали, все пололи, все сами. Учились.
А.: Скажите, а вот в 1941 году... еще раз повторите вот про 1941 год. Как вас выслали, еще расскажите, вот мы быстро про это сказали, а вот...
Дочь В.Р.: В 1941 вот ты это самое...
А.: Начался 1941 год, началась война. Вот. Вы говорите, там вам дали сколько времени на то, чтобы забрать вещи, собраться.
Дочь В.Р.: Собраться…
В.Р.: Господи, да я помню, это, я как раз, говорю, уже поступила, уж учиться начала, и в выходной день поехала к маме в это... на Карбонит, она там, Павлуша и Леня был. И когда приехали, ночью нас тут же всех арестовали, и всех сажали в вагоны и увезли.
А.: А как вот арестовали? Это значит, пришли военные люди, или как?
Дочь В.Р.: Вот как вас, как заставили вас пойти, сесть в вагоны и уехать?
В.Р.: Это всех собрали, под конвоем и по вагонам, по 50 человек в вагон, на соломе. И везли целый месяц.
А.: А что... [неразборчиво]
Дочь В.Р.: [неразборчиво]
В.Р.: Днем стояли, куда-то завозили в это...
Дочь В.Р.: На отстой.
В.Р.: А по ночам ехали целый месяц до...
Дочь В.Р.: Ночами.
В.Р.: Казахстана Северного ехали.
Дочь В.Р.: Месяц ехали до Северного Казахстана.
А.: А я не понял, а что, дали взять вещи какие-то, разрешили брать, много вещей?
Дочь В.Р.: Так нет. Что с собой взяли?
В.Р.: А что мы с собой взяли? Да что было на тебе, и то и это...
А.: А как вы были одеты? По-летнему же были одеты, да?
Дочь В.Р.: Вот ехали-то, вы выезжали же летом?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: А там как вот?
В.Р.: Ну там...
А.: Слабо были одеты?
В.Р.: … мне дали спецовку, брюки и ватные фуфайку, ватную шапку, лапти, онучи.
Дочь В.Р.: Это когда они уже приехали.
В.Р.: Да. Вот, и...
Дочь В.Р.: Их просто выгрузили и заставляли местное население брать на постой. Кто брал, тот брал. Кого не брали, вывозили, говорит, в поле, сами рыли землянки и жили в землянках.
А.: А вы жили в доме у кого-то, да?
Дочь В.Р.: Вы, когда приехали, у кого-то жили?
В.Р.: Нет, сразу нас в эти, в военные палатки.
Дочь В.Р.: Нет, в Казахстане.
А.: В Казахстане.
Дочь В.Р.: Ты ж сказала, землянку вырыли.
В.Р.: Ааа. В Казахстане сначала всех по домам расставляли, хочешь-не хочешь, хозяин, вот тебе семья. Вот, жили в Казахстане. А потом уж это... Забрали.
Дочь В.Р.: Нет, а потом вы...
А.: Нет, а вы-то в доме жили?
Дочь В.Р.: Потом вы пожили в доме, а потом, ты говоришь, ушли, выкопали землянку и жили в землянке.
А.: В Казахстане.
В.Р.: Да. Это больше хозяевам не нравилось. Ну, кому понравится. И мы, две семьи, Эльбусы...
Дочь В.Р.: Ну знакомые.
В.Р.: ...и наша семья выкопали...
Дочь В.Р.: Две семьи объединились.
В.Р.: Выкопали землянку, и вот в землянке жили, вот, пока нас не вывезли вот сюда на Северный Урал.
А.: А как сказали, что повезут на Северный Урал?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Вот как вас объявили? Собрали молодежь и вывезли вот...
В.Р.: Никак не объявили.
Дочь В.Р.: [неразборчиво]
В.Р.: Посадили по вагонам и все, мы не знали, куда везут.
А.: Нет, а...
В.Р.: Когда уж привезли это, к самой бане подъехали, помню...
Дочь В.Р.: Вот вас в Северном Казахстане молодежь собирали и грузили в вагоны?
А.: Как вам сказали, что вы едете? Все равно же как-то ведь объявляли.
В.Р.: Ничего, ничего не говорили. Прямо табуном сажали в вагон.
А.: Просто…
Дочь В.Р.: Ну приказ, приказ какой-то читали?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Приказ какой-то читали?
В.Р.: Ну, что вы едете на трудовую работу.
Дочь В.Р.: Ну так и говори.
В.Р.: Все такое.
Дочь В.Р.: Что образуется трудовая армия.
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Что они члены этой трудовой армии, зачитывали список, грузили в вагоны и везли их сюда, на Урал.
В.Р.: Вот и так вот. Два вагона, все погибли, станция Милерово.
Дочь В.Р.: Это ты путаешь, это когда вас везли в Северный Казахстан.
В.Р.: Да, да, да.
А.: Ну, ну... Мы поняли, что это разные события, да. Там война же была, а тут же, в Казахстане, не было же войны.
Дочь В.Р.: Ну, когда война началась, как бы ведь, смотрите, государство же все равно взяло всех немцев и с Украины вывезло. Оно просто считало, что они будут предателями.
А.: Ну, потенциальными, думаю.
Дочь В.Р.: Конечно. Да, и ведь и вывозили просто. Вот она закончила медицинское училище. И ее же не взяли это самое, хотя она была комсомолкой. Эээ... всех вот немецкой национальности, всех вывезли.
А.: Да, всех, да, и коммунистов, партийных тоже.
Дочь В.Р.: Да всех, всех.
В.Р.: На станции Милерово мы с братом вышли, в буфет хотели, что-то взять. И смотрим, брат говорит, о, пьют, бутылки бросают. А это, оказывается, объявили: «Бомба, ложитесь». И вот все повалились. В общем, два последних вагона попали.
Дочь В.Р.: Там тоже кого довезли, кого не довезли... Но вывозили прямо эшелонами.
В.Р.: Дальше.
Дочь В.Р.: Хотя военные действия... Ну, видите, все равно работала очень четко, очень четко. Быстро же всех немцев, всех вывезли в Северный Казахстан. Всех. С Украины. Я не знаю, с Саратова... Немецкие колонии же были и в Поволжье, и на Украине. Большие. Они же все равно жили как-то группировками большими. И поэтому...
А.: Так...
Дочь В.Р.: ...вывезли всех быстро. Всех вывезли. Но вот, похоже тоже. Вот вы, когда поехали, а дядя Павлуши, дядя Леня, не с вами поехали? Их сразу отдельно повезли?
В.Р.: Это... всех везли по вагонам, а потом всех распределили. А кого куда, мы не знали.
Дочь В.Р.: Она с мамой попала в Северный Казахстан, а дядя Павлуша с дядей Леней, они не были в Северном Казахстане, их сразу увезли в Краснотуринск на Урал. Дядя Леня — это ее брат, а старший, а...
В.Р.: Он в прошлом году умер.
Дочь В.Р.: А это... Его перевезли в Краснотуринск, вот там работал. А дядю Павлушу увезли в Кизел, да? [неразборчиво] Они все равно попали все близко. А ее отвезли в Северный Казахстан, а с Северного Казахтана — все равно попала на Урал, попала. Да много привозили. Их же много тут было.
А.: [неразборчиво] Ну, может быть, ну, как по возможности.
Дочь В.Р.: Ну, спрашивайте еще. Так-то она, вроде, помнит все.
А.: Сейчас. [неразборчиво] А вас много было на поселке, на 19 квартале, немок много было?
В.Р.: Много, много.
Дочь В.Р.: Бараков с немцами сколько было?
А.: Да, сколько было бараков? Сколько было в каждом бараке, не помните?
В.Р.: Ой, у нас это… большой отдельный барак у нас был.
Дочь В.Р.: Были бараки с украинцами, вот, с Карпат украинцы.
А.: Ну а они же не трудармейцы были.
Дочь В.Р.: Тоже.
А.: Тоже трудармейцы?
Дочь В.Р.: Дядя Миша тоже был трудармеец, Третьяк? Дядя Миша Третьяк — он тоже был трудармеец?
В.Р.: Нет, он... Ну да, он тоже был трудармеец, но только это...
Дочь В.Р.: Эти были тоже, потому что вот замуж вышла ее подружка за Мишу Третьяк, он был вообще с Карпат. Так что тут их много было бараков. И каждый барак жили как бы, тут жили татары, здесь жили вот, например, украинцы. Здесь жили немцы. Вот у вас с немцами сколько бараков было.
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Бараков сколько с немцами было?
В.Р.: Два, что ли... Я не помню.
Дочь В.Р.: Два барака.
В.Р.: Большие, большие эти, двухъярусные нары все это..
Дочь В.Р.: Но много [неразборчиво] бараков.
З.: Можно, я фотографию сделаю?
Дочь В.Р.: Да можно. Можно?
В.Р.: Угу.
Дочь В.Р.: Тебя хотят сфотографировать, ты согласно?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Ну, лежи так, не... Что ты, встанешь, что ли? Не встанешь же, не сможешь устоять. Так.
В.Р.: Как хоть волосы?
Дочь В.Р.: Ой, волосы! [неразборчиво] Да, как у нее волосы?
З.: Хорошо, хорошо. А можно еще вот с этой стороны? [неразборчиво]
Дочь В.Р.: Давайте. Посмотри, посмотри сюда на девочку.
А.: А у Вас как была фамилия, до... вот это ведь у Вас сейчас фамилия-то ведь...
Дочь В.Р.: Это по мужу.
А.: Это по мужу...
Дочь В.Р.: А вообще, у нее фамилия Шнепп.
А.: Шнепп?
В.Р.: Шнепп Виктория Рихардовна.
Дочь В.Р.: Шнепп.
А.: Шнепп. Вот так вот, Шнепп?
Дочь В.Р.: Сейчас я посмотрю. [неразборчиво]
А.: А скажите, а как Вы научились говорить по-русски?
В.Р.: Это. Сначала по-украински чисто говорила.
А.: В Славянске.
В.Р.: Ага... А потом по-русски. Потихоньку все-таки научилась.
А.: А сейчас помните немецкий язык?
В.Р.: Плохо.
А.: Плохо...
В.Р.: Кое-что помню, так вот говорят, кое-что долетает, а так, конечно, нет. Сколько лет...
А.: Ну, а как Вы считаете, вот, какое событие для Вас чаще всего вспоминается из прошлого того? Что чаще вы вспоминаете, какое...
В.Р.: Чаще всего вспоминаю, как дедушку расстреляли.
А.: Как дедушку расстреляли.
В.Р.: И что... Как землянку выкопали и жили в землянке.
А.: Это это уже в Березниках землянки, да?
В.Р.: Нет, это в Казахстане.
А.: А, в Казахстане.
В.Р.: Потом нас забрали, а мама там одна осталась.
А.: Вас разлучили.
В.Р.: А?
А.: Разлучили Вас?
В.Р.: Да, нас, молодежь, собрали — меня и брата — и увезли. Он попал в Кизел, а я сюда, в Березники.
А.: А...
В.Р.: А мама там. И потом вот в 1946 году брат [неразборчиво], что мама умерла. А где она похоронена, никто ничего не знает.
А.: А сколько было лет маме Вашей, когда Вас разлучили там, в Северном Казахстане?
В.Р.: Сколько ж ей было? Даже не помню.
А.: А Вы говорили, в 1891 году она родилась, да?
В.Р.: А?
А.: В 1891 году она родилась, да?
В.Р.: В 1897. Отец в 1891.
А.: А, в 18…, а в 1897. Ну, примерно представляю, сколько ей лет было.
В.Р.: Вот. Ну, в 1943 она умерла, это получается…
А.: 46 лет.
В.Р.: 46 лет.
А.: А вот я хочу спросить еще раз про стройку в Березниках.
В.Р.: А?
А.: Про стройку в Березниках. Вы вот… работа была по… лес просто рубили, и это была какая-то площадка для строительства для будущего, да?
В.Р.: Строили дома вот это… Ну, как строили, потом проверяли. Помню, прежде чем сдать, все это побелим, все проштукатурим, окна почистим, все это помоем, не то, что сейчас сдаются где это … А тогда трижды проверят, прежде чем дом сдать. Все, заходи и живи. Вот такая строгая стройка была.
А.: А эти дома сейчас стоят в Березниках?
В.Р.: Ну, стоят, конечно.
А.: А на какой улице?
В.Р.: На какой улице? По ул. Труда, потом по улице это... я уж не помню...
А.: Много домов, да, построили?
В.Р.: А?
А.: Много домов построили?
В.Р.: Да. Возле Авангарда, я помню. Последний дом вот строила.
А.: А до которого года строили дома?
В.Р.: А?
А.: До какого года строили дома?
В.Р.: Ой, в1954 году.
А.: А, до 1954 года.
В.Р.: В 1954 году это... тогда хотели на целину мужа отправить, вот, а этот, с МТСа дерево забирали, он был тракторист-комайнер. Прислал письмо сюда на завод, на Биратон, чтобы его у меня забрали, ко мне пришлите. Вот мы попали в Ульяновскую область, эту деревню Александровку. Вот, там мы и жили. Там вот пятерых детей вырастила. Все это хозяйство завели, дом построили, сама штукатурила, дранковала. Вот, так и люди все в колхозе собирались, помогли сруб поднять, остальное же все с его дядей, дядей Егором все. И крыши, помню. На крышу залезла, шифер подала, и соскользнула, чуть не упала. А была беременная с Люсей. Ой! Не дай Бог!
А.: Скажите, а вот во время войны, во время войны вот...
В.Р.: А?
А.: Вот эта зима, когда вас привезли. В 1942 году, да Вас привезли в конце?
В.Р.: В 1942 году, да, 02 декабря.
А.: Привезли сюда?
В.Р.: Да.
А.: Второго декабря... Вот, так это уже снег был, значит, да.
В.Р.: А?
А.: Уже снег был?
В.Р.: Может быть, нет, я помню, не было снега. Значит, не декабрь. Я уж не помню. Помню, это, что палатки разбросали военные сначала, [неразборчиво] а потом уже на 19 на нарах в это... в общежитии жили.
А.: А вот это же было голодное время. Вот это вот зима 1942-1943 год. Это ну было же голодное время, война шла. И было… голод был вот у вас там?
В.Р.: Ну вот все работали.
А.: Нет, а как Вы пережили голод?
В.Р.: А?
А.: Голод же был, или не было голода, вот 1942-1943, зима вот эта.
В.Р.: [неразборчиво] Строили, немного домов-то было.
З.: А голодали? Еды-то много было, хватало еды?
В.Р.: А?
З.: Или мало?
А.: Еда. Зима 1942-1943. Много было еды?
В.Р.: Много, конечно. А мы по 1954 год все строили. А потом уже в колхоз попали.
А.: Нет, а мы еще раз хотели спросить. Ааа... Как вас кормили?
В.Р.: Как...
А.: Вот в 1942 году зимой, зимой 1942-1943 год. Было ли нехватка продуктов, еды? Хватало ли еды зимой?
В.Р.: Ну, это... Нас [неразборчиво]. За столом мы не сидели, а вот в одну дверь входили, в другую выходили. И шли, и это все. Я помню эти, как их, украинцы-то.
Дочь В.Р.: Что-то я не нашла [неразборчиво]. Вот архивная справка вот на нее.
В.Р.: Так все [неразборчиво].
А.: Можно глянуть? Это о реабилитации, да?
Дочь В.Р.: Ну, это о реабилитации [неразборчиво].
А.: Можно сфотографировать, да? На столе, да, наверное, лучше?
Дочь В.Р.: [неразборчиво]
А.: А это… а вот Шнепп, да.
З.: Что там было... Как Вы говорили, что вот Вы начали рассказывать про украинцев, про как Вас кормили, про столовую. Что там?
Дочь В.Р.: Что Вы хотели?
А.: Был ли голод в 1942-1943 год. [неразборчиво]
Дочь В.Р.: Да конечно, их же...
А.: Нет, а как пережили голод, многие ли... Ну, есть ли там, были ли, умирали ли там от голода, вот сами немки [неразборчиво]?
Дочь В.Р.: Конечно!
А.: Как много? Как много этого было?
Дочь В.Р.: Ну, сколько умерло, сколько умирало?
А.: Может быть.
В.Р.: Ну, конечно, много. Господи, а хоронили.
Дочь В.Р.: Она говорит, что...
А.: А где хоронили?
Дочь В.Р.: … утром просыпаешься, перешагнешь и все.
В.Р.: [неразборчиво] Засыпали известью, посыпали и все похороны. Скотомогильники были.
З.: А зимой?
В.Р.: А?
З.: А зимой как хоронили?
В.Р.: Зимой так же. Выкапывали ямы и хоронили. Так что кто где чего, не понятно.
Дочь В.Р.: Просто это, общую. Не хоронили как бы они. Она говорит, их как бы. Утром встаешь вот так вот, мертвый, перешагнешь, и дальше идешь на работу.
А.: Много таких было, да, кто умер? В ту зиму.
В.Р.: А?
А.: Много таких было, кто умер в ту зиму-то?
В.Р.: Конечно, много.
А.: А как люди вообще ну выживали? Они просто в силу своей молодости? Как бы, ну, молодой организм выживал?
В.Р.: Вы знаете, сама не знаю, как.
А.: Не знаете... А люди...
Дочь В.Р.: Но она же, она же говорит, что как бы вот кормили один раз. А если ты, например, на работу не ходил, то тебе этой баланды нет. Остается только... И карточки там тоже. Вот.
В.Р.: У Эли, у Эли карточку своровали.
Дочь В.Р.: Ну, там тоже, свои же.
В.Р.: Вот, каждый от себя отделял кусочек этого, там еще меньше, меньше, соберем и в кулечек, принесем ей.
Дочь В.Р.: Вот вы обувь покупали?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Ну, она все говорила, лапти купишь, и их надолго не хватало. Пока высушишь возле огня.
В.Р.: [неразборчиво] работали. А чего, зима, сырые, на гвозде висят. А в лес как пойдем, холодно. Костер согреем и сунем греть, вот и… пока дойдешь домой, и лаптей нет.
А.: Вот я не понял, а лаптей нет почему? Ааа…
Дочь В.Р.: Потому что сгорали. Или сгорят, или еще. Лапти...
В.Р.: Подгорят и идешь и...
А.: А там у вас в бараке были какие-то печки, да?
В.Р.: А?
А.: Как вы грелись? У печки? Там…
В.Р.: Печки были. И вот ходили лебеду, краснуху, крапиву собирали. И все это лепили, кто сверху, кто сбоку, кто на трубу. Кто как, лишь бы что-то поесть.
З.: А суп какой был, вот эта баланда, что в ней было?
В.Р.: А?
З.: В баланде что было? Как это, что там?
В.Р.: Ну, там картошка, да моркошка, все это понемногу, крупа какая-то, вот...
Дочь В.Р.: То есть, все время были голодными, да?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Все время были голодными? Все были голодными, тебя спрашивают?
В.Р.: Ну, ну, все, конечно.
Дочь В.Р.: Ну, она говорит, что вот госпиталь же был, вот раненых тут. В кухне очистки очистят, и вот там же и сбрасывали все вместе с бинтами, все, все это принесут, разморозят. Бинты отдельно, эти отдельно, очистки отдельно. И вот налепят и так кто как. Пухли очень, говорит. Кто не мог терпеть голод, те, конечно, умирали. Кто голод терпеть мог, те выживали.
В.Р.: Конечно, у кого терпения не было, те договорились, ходили картошку на подсобное хозяйство…
Дочь В.Р.: Вот на подсобное хозяйство пошли однажды. Еле вот их. Но вот она говорит, что у них хорошо начальник, а так вообще за это расстреливали. Расстреливали, и все.
В.Р.: Да, помню, у нас это, когда я пошла с ними один раз, да пуля как пролетела, нас всех собрали, в курятник посадили, там в деревне всю ночь сидели. А потом это. Начальник пришел, забрал нас и все. Не дай Господь!
Дочь В.Р.: Не надо картошку. А картошка… Поле было уже выкопанное, вы ходили.
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Поле уже выкопанное было, вы ходили?
В.Р.: Ну, не выкопанное.
Дочь В.Р.: Не выкопанное.
В.Р. [неразборчиво] было осенью.
Дочь В.Р.: Картошка.
В.Р.: Осенью было. Картошка хорошая была.
Дочь В.Р.: Так что воровать не разрешали.
В.Р.: Да.
А.: А кроме, ааа… кроме труда там были какие-то... ну, что... чем люди занимались вот помимо труда. То есть...
Дочь В.Р.: Вот расскажи свой день, как начинался день.
А.: Расскажите день. Да. Вот во сколько был подъем?
В.Р.: С утра встаем, и идем.
А.: В шесть часов, да, подъем был?
Дочь В.Р.: Поднимали во сколько?
В.Р.: Это.
Дочь В.Р.: На работу.
В.Р.: В семь часов.
Дочь В.Р.: В семь часов.
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Одевались и шли на работу.
В.Р.: Да, и шли это. Под конвоем.
Дочь В.Р.: А приходили с работы?
А.: А...
В.Р.: В восемь.
А.: А далеко была работа от бараков?
Дочь В.Р.: От бараков, бараков далеко шли?
В.Р.: Далеко в лес, конечно.
А.: Километров сколько? Десять?
Дочь В.Р.: Вы куда шли? Что строили в это время?
В.Р.: Да сперва в лесоповале, потом город строили, дома.
Дочь В.Р.: Ну вот, улицы строили они, Пятилетку строили.
А.: Пятилетку?
Дочь В.Р.: Ну вот, Пятилетку, вот эти дома-то были, а дальше вот эти вот, что на Советской площади, это все уже строили. Были дома вот только тут вот, начало Пятилетки. 1932 год. Город-то только начинался. Только с 1932 года, но вот строительство 1932 год — это те дома, которые сейчас почти снесены, до милиции. А все от милиции — все уже строилось потом. И площадь-то была как раз у Авангарда. Был вот кинотеатр Авангард, наверное. Треугольный сквер был? Треугольный сквер был, Авангард был, да?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: А дальше Пятилетку все строили.
В.Р.: Да. Да.
Дочь В.Р.: А дальше пятилетку все они строили. А тут сначала строили Химкомбинат, вот азотку строили, котлованы копали, посылали их на котлованы, на это. С утра ушли, на обед сходили, вечером пришли, во сколько приходили? Уже темно?
В.Р.: Ой, 8-9. Если сразу это, темно, конечно, а если еще ходили на станцию разгружать вагоны.
Дочь В.Р.: А это, вот они приходят, их ночью посылают разгружать вагоны с цементом.
В.Р.: В три часа ночи. Три часа ночи придешь.
Дочь В.Р.: В три часа ночи. Пришли. В три часа ночи пришли, в семь подъем, вот и все. И все дни так, с утра до ночи, с утра до ночи. Она же говорит, один праздник был. Когда не работали?
В.Р.: День смерти Ленина.
Дочь В.Р.: Вот.
А.: И…
В.Р.: Выходной был.
Дочь В.Р.: В январе. Да?
А.: 21 января.
В.Р.: 21 января.
Дочь В.Р.: Больше никаких праздников.
В.Р.: Ой, да.
Дочь В.Р.: И они же как бы. Они же под конвоем. Под конвоем на работу, с конвоем пришли. Пришли — лишь бы согреться.
В.Р.: [неразборчиво] хорошо относился, а там [неразборчиво] Павлуша, к ним – как к заключенным.
Дочь В.Р.: Ну, Павлуша там, там мужчины.
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Все зависит от того, какой руководитель.
А.: А одежда у Вас... если она портилась, ее меняли или не меняли? Одежду?
В.Р.: Да.
А.: Она рвалась.
В.Р.: Помню, ходили ремонтировали цепь. Как капнет, и это дыра [неразборчиво] торчит. Ходили [неразборчиво].
А.: Химические...
В.Р.: Как щипнет... Но потом, когда это... меняли, если уж совсем это...
Дочь В.Р.: А вот обувь вам давали, или вы покупали? Лапти и это...
В.Р.: Покупали.
Дочь В.Р.: Обувь покупали, да?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: А потом они же ведь летом.
А.: На что покупали?
Дочь В.Р.: Летом. Да. А летом же они ходили в деревянной обуви.
З.: [неразборчиво]
В.Р.: Да. В деревянной, хольцпантоффель.
А.: А что такое хольцпантоффель?
З.: Деревянные башмаки.
В.Р.: Деревянные ботинки. Башмаки. По-немецки хольцпантоффель.
З.: Ну, ну, ну.
Дочь В.Р.: Вот это кто-то же делал и продавали.
А.: А как покупали? Разве были деньги?
Дочь В.Р.: А вам деньги давали?
В.Р.: Ну, давали. Я же говорю, мы покупали [неразборчиво].
Дочь В.Р.: Да.
З.: За работу?
Дочь В.Р.: За работу, да.
В.Р.: Какие деньги, я уж не помню, Господи!
Дочь В.Р.: Какие деньги она уж не помнит. Но было мало, конечно. Но она помнит, что буханку хлеба… На эту зарплату буханку хлеба купить невозможно было.
В.Р.: На одни лапти хватало.
Дочь В.Р.: Денег хватало только на лапти.
В.Р.: А что лапти? Это же не обувь.
Дочь В.Р.: А деревянные башмаки вы летом носили в основном, да?
В.Р.: Да. Да.
Дочь В.Р.: А зимой лапти надо было.
В.Р.: Да, зимой в лаптях.
Дочь В.Р.: Потому что надо было, чтобы было накручивать на...
А.: Так лапти, они же ведь маленькие, в смысле, а зимой-то нужно больше.
В.Р. Портянки.
Дочь В.Р.: Портянки наматывали, а как все... Как в Руси ходили.
В.Р.: Ватные брюки, ватные фуфайки, шапка.
А.: Но, а было тепло от этих, в этих лаптях?
Дочь В.Р.: В лаптях тепло было? Да как же... В лаптях было тепло?
В.Р.: Ну, как тепло сказать?
Дочь В.Р.: Если не намокли.
В.Р.: Терпимо было, потихоньку, а потом замерзали, конечно. Это же не валенки.
Дочь В.Р.: А потом вот это вот сырое, они приходили, она же говорит, что их надо было…
А.: [неразборчиво]
Дочь В.Р.: …сушить, и каждый сушил у себя, чтобы никто не украл.
А.: У каждого над головой гвоздь был. И каждый вешал лапти эти, портянки.
Дочь В.Р.: И ложился.
В.Р.: А крыс было, ой! Бывало, выйдешь, так прямо... Ужас, сколько было крыс.
З.: А были холодные зимы, где было там 40, -40 градусов?
Дочь В.Р.: Больше. Она говорит, в то время были очень холодные зимы.
В.Р.: Ой, 30-35-40, до 50. Все четыре года в войну, все вот такие морозы были, я удивляюсь, как теперь.
Дочь В.Р.: Вот она говорит, руки. Они вот кладкой же занимались. Все равно... И даже в сильные морозы, говорит, руки в кипяток опустишь, погреешь, идешь, снова кладешь. Замерзли, кирпич держать не могут, ну в кипяток.
А.: То есть, окоченели руки даже.
Дочь В.Р.: Да. Вот, конечно.
З.: А были такие морозы, что Вас не водили на работу?
В.Р.: Ну, это… Когда уж 50 градусов, тогда это… По заводам делали ремонт.
Дочь В.Р.: Тогда их на другие работы.
В.Р.: Да. Не на лесоповале.
Дочь В.Р.: Конечно, тогда планировали же все равно, рабочих везде не хватало. Их же использовали как бы валить лес, копать котлован, вот такие все вот работы, а потом как бы, когда началось строительство, потом строить, кладки. У них бригады были прямо это… Она же работала вот, она хорошо кладет, умеет класть.
А.: А учили работать, вот стройке, ну… учили работать?
Дочь В.Р.: Вот тебя на каменщика учили?
В.Р.: Ну.
Дочь В.Р.: Учили.
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Да.
В.Р.: Ой, я забыла, у нас был учитель хороший мужчина. Учил, как класть.
Дочь В.Р.: Да вот, бригадир знаменитый в Березниках.
В.Р.: Учил, как укладывать сперва углы, потом в натяге, идти, класть эту.
А.: А как долго строился дом? Вот, в то время?
В.Р.: Ой, уж не помню.
Дочь В.Р.: Не помнишь? Долго строился дом?
В.Р.: Трижды проверяли, все проверят, все прочистят. Прежде чем сдать.
Дочь В.Р.: Комиссии принимали, она говорит, прежде чем сдать дом, они даже стекла мыли.
В.Р.: Делали даже батареи. Эти, клумбы, да что, все это, прежде чем сдать.
Дочь В.Р.: Планировщик, планировку.
В.Р.: Сдавать дом.
Дочь В.Р.: Принимала госкомиссия, она вот сейчас же ругается, говорит, раньше разве бы так работали?
В.Р.: Я говорю, я говорю, как было трудно, и как. А теперь вот получают одни стенки. А тогда – ой! Окна драим, драим, моем. А потом газетками, помню, натирали, чтоб стекла блестели, прежде чем... Потом уж сдадут. Да.
Дочь В.Р.: Ну, примерно так вот не можешь сказать, сколько… А бригады были… Ну, видите, бригады ж были. Сдавали определенную работу, определенную работу, планки, и определенную эту. И быстро строили.
В.Р.: Голова уж не соображает.
А.: Ну, а потом Вас перевели на поселение, на спецпоселение, да? Из трудармии?
Дочь В.Р.: Вот сначала вы жили в бараках, а потом как бы вас же не под конвоем стали водить? С какого года не под конвоем?
В.Р.: Ой, не помню.
А.: В 1946 г.?
В.Р.: Не помню я…
А.: В 1947 после войны.
Дочь В.Р.: С 1946 г. она замуж вышла, в 1946, значит, уже вы жили как бы в бараках просто без охраны.
В.Р.: Получили однокомнатную это.
Дочь В.Р.: Они жили без охраны, просто ходили отмечались.
А.: В комендатуру?
Дочь В.Р.: Да.
В.Р.: И помню, муж у меня столбики эти… ну, крышу кроют как…
Дочь В.Р.: Рубероид.
В.Р.: Рубероидом обтянул, это наш шифоньер был.
А.: А муж…
Дочь В.Р.: Вот когда… когда охрану сняли как бы? Охрану сняли, вы так и жили в общежитиях в этих же, этих, да?
В.Р.: На 19-ом, да, уже охрану сняли.
Дочь В.Р.: И так, как были вот… нары, 4 человека, так и жили?
В.Р.: Да. А потом уже, когда замуж вышла, комнату получили.
А.: А комната эта была уже тех домов, которые вы строили?
Дочь В.Р.: Нет. Сначала комнату где получили? Сначала на 19-ом, в бараке.
В.Р.: На 19-ом квартале.
Дочь В.Р.: В бараке.
В.Р.: Да, там однокомнатные были квартиры.
Дочь В.Р.: Отец просто работал в охране, он же воевал вот.
В.Р.: Отец в военизированной охране.
А.: [неразборчиво]
Дочь В.Р.: Он сначала под Курской [дугой], потом получил реабилитацию…
В.Р.: Он танкистом [неразборчиво]
Дочь В.Р.: …белый билет ну, потом выпросил. Сказал, на фронте честнее и лучше не смог.
В.Р.: Три раза ранение.
Дочь В.Р.: Характер был ужасный, конечно. А вот под Сталинградом, там в [неразборчиво] сражение у него было. И из-под Сталинграда возили в нашу [неразборчиво] школу, в госпиталь. И он тут два года лежал в госпитале. А потом вот в военизированной охране работал, на березниковском химзаводе. А они тоже жили, тоже жили в общежитии. Отец жил в… тоже в бараке?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Да, вот. Он тоже жил в бараке, а когда они поженились, тогда вот он получил комнату. Она бы ни за что не получила. Ей бы ни за что не дали.
А.: То есть, благодаря вот этому всему вот, тем заслугам, скажем, на войне.
Дочь В.Р.: Конечно. Потому что он же военный. Он военный, и он женился, и выдали ему комнату в бараке. И тогда… Ааа… И все равно, а потом вот, когда стали его посылать это… То, что у него жена немка, ему тоже пришлось писать Сталину, он тоже выехать не мог. Не так все просто. Да, да.
В.Р.: Чего?
Дочь В.Р.: А вы суд тоже как бы это самое… Он как хотел, его заставляли ехать, а она это… Отец писал письмо Сталину, чтобы выехать?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Да. Ну вот, она говорит, что ему пришлось писать письмо. А послать его на это самое, они работали, как бы уже сложившаяся семья, они жили уже на Труда, вот в тех домах, которые построили. Вот, а когда в 1953 году вышло вот постановление «Подъем сельского хозяйства», отца просто вызвали, и как у нас там были эти наши партийные лидеры? Он говорит, Иван Константинович, вы читали постановление пленума 53-его? Читал. Вы с постановлением партии правительства согласны? Согласен. Значит, надо поднимать целину. Мы Вас посылаем на целину. Его посылают на целину, а ее не отпускают, то есть, она должна была остаться здесь. Вот, он писал письмо отец.
А.: И как это все разрешилось?
Дочь В.Р.: И поехал, но видите, поехала как бы на целину, а отец у него заболел, и директор МТСа. Тут он был [неразборчиво] послал на целину вместо него другого человека, а его забрал сюда, потому что он знал, что он хороший механизатор. И вот они поехали туда, и там она точно так же бегала вот, отмечалась в спецкомендатуру. Тут ведь написано. Я [неразборчиво] справку по родителям не нашла. А это тут вот написано, где это самое, что ходила, отмечалась.
А.: А мы сейчас это сфотографируем. Помочь что-то?
З.: Нет.
А.: Там три листочка, да?
Дочь В.Р.: [неразборчиво] Копия. Ходили там, отмечались. А потом отец… как бы ранения, конечно, были тяжелые у него. Он заболел, и ему сказали, нужно было сменить климат, и они уехали в Среднюю Азию. Уехали в Среднюю Азию, и отец стал и умер у нас. А мама там и жила бы в Средней Азии. Ее там все устраивало. В Киргизии. Они работали на ламповом заводе. Но начались великие годы…
А.: Перестройка?
Дочь В.Р.: …и всех немцев тоже оттуда. Поперли и оттуда. С Киргизии. Это просто… И опять ей пришлось ехать сюда же на Урал. А куда ехать больше? Или в Германию. Многие уезжали в Германию. Они жили [неразборчиво], это ламповый… огромный ламповый завод. Это Киргизстан, недалеко от [неразборчиво]. Просто у него со здоровьем совсем стало плохо, как бы, сказали, надо поменять климат, более сухой, потому что с легкими непорядок был. Он там и умер. Маму там все устраивало: тепло, солнце. Ну, пришлось снова получить статус беженки и приезжать в Березники. Вот так вот жизнь.
А.: А кем вы работали уже после снятия поселения… спецпоселения.
В.Р.: Чего?
Дочь В.Р.: В смысле, в Березниках? До отъезда, до отъезда в это… она работала потом в стройизоляции.
А.: В стройизоляции?
Дочь В.Р.: Управление было. Мама, у вас какое было? Свердловское управление… В последнее время, в 1953 г.? В 1952.
В.Р.: Не помню .
Дочь В.Р.: Ну, работала изолировщицей же?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Да. Ты же уехала, изолировщицей работала?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Работала изолировщицей. Они изолировали вот эти все трубы.
В.Р.: Изолировали трубы.
А.: А вот как… вот вы же на медика учились, да?
Дочь В.Р.: Да, но…
А.: А…
Дочь В.Р.: Не, не разрешали даже и близко…
А.: А вот то, что вы…
Дочь В.Р.: Продолжить учебу тоже не разрешили.
А.: Ну хорошо. Нет, а то, что стали медиком еще до войны, это помогло выжить вообще-то?
В.Р.: Я не поняла.
Дочь В.Р.: То, что ты закон… во, она прочтет как Отче наш. То, что ты вот училась в медицинском, тебе это помогло для сохранения здоровья?
В.Р.: Так я когда училась? Я только поступила,
А.: В войну, в войну.
Дочь В.Р.: Ну. Так
В.Р.: … война началась. Ну, учиться не пришлось.
Дочь В.Р.: Ну, она как бы… Ты училась, ты просто уже заканчивала.
А.: Знания помогли вот эти вот, медицинские знания?
Дочь В.Р.: Медицинские знания тебе помогли?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Медицинские знания помогли?
А.: … выжить.
В.Р.: Естественно. Естественно. Тетя Маруся много помогла, она ведь работала в хирургическом отделении…
Дочь В.Р.: Ну видите, у ней это… Вот, когда посадили ее тетку, она сидела в Кирове, сидела 10 лет, и потом в 195… Она в каком году, это самое, вышла из тюрьмы?
В.Р.: Ой…
Дочь В.Р.: Это дело врачей просто. Ее взяли и посадили, хотя она как бы это самое.
В.Р.: Не помню.
Дочь В.Р.: Ну, она в 1951.
В.Р.: Уже ты была и Таня была.
Дочь В.Р.: И Таня была. Ну, значит, в 1951. В 1951.
В.Р.: Да. Ты в 1947, Таня в 1951. Вот. Уже вас двое было, она приехала к нам. Мы жили по ул. Труда, уже квартира была.
А.: А я так вот еще …
Дочь В.Р.: И она была вот медиком, она как бы говорит, что многое от тетки.
В.Р.: А потом уж это… Брат когда приехал, говорит, у тебя пятеро, надо ехать. Давай, приезжай в Северный Каз… это… Ой! Ну… Куда? Где мы жили? Ну до [неразборчиво] мы поехали.
Дочь В.Р.: Да в Кигризию поехали, когда у отца.
В.Р.: В Киргизию.
Дочь В.Р.: … со здоровьем плохо стало, вот.
В.Р.: Вот там, учились там вот это.
Дочь В.Р.: К родственникам поехали.
В.Р.: Там вот это… Там и Люся кончала, и Толя кончал там.
А.: Вот еще хотел уточнить еще раз. Вот, а вот эти дома, которые вот вы строили, они какие вот? Мы можем их сегодня увидеть, эти дома, да? Это улица Труда вот, где они находятся, чтобы нам знать это все.
Дочь В.Р.: А вот дома какие вы строили? Начиная от Авангарда, да, вот эти вот все дома вот, вот?
В.Р.: Да, да, да. Вот все эти.
А.: Это улица какая? Труда?
Дочь В.Р.: Пятилетки, пятилетки.
В.Р.: [неразборчиво]
А.: Пятилетки и вот ближе сюда.
Дочь В.Р.: Вот дома, от начала первые дома, да, это как бы вот когда построили.
А.: Вот до проспекта Ленина, да?
Дочь В.Р.: До Ленина, до Ленина, да. Ну, ближе вот сюда к Ленину, наверное. А больница была, когда вы приехали?
В.Р.: Больница была.
Дочь В.Р.: Здание больницы уже было, да?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Вот баня была, больница была. А вот начиная от Авангарда, вот эти дома туда, это строили уже вы?
В.Р.: Это все строили, да.
А.: Это не трехэтажные дома?
Дочь В.Р.: Да, трех-.
А.: Это вот мы сейчас ехали, мы не мимо их ехали?
Дочь В.Р.: Вы [неразборчиво]
А.: Серенькие такие.
Дочь В.Р.: Да, да.
А.: Вот я показывал.
Дочь В.Р.: Вот эти вот.
З.: Мне показалось, что они красноватые.
А.: Нет, серые.
Дочь В.Р.: Не, не, не, силикатного, серый кирпич. А вот эти вот, начиная от Авангарда, и все вот туда дома до Советской площади – это Советская площадь уже потом начала как бы это… А так вот до Советской площади – вот тут вот, весь этот квартал, вот это все строили.
А.: А есть смысл сфотографировать эти дома потом?
З.: Можно, наверное.
А.: Ну, чтобы… или нет смысла?
З.: Не знаю.
А.: А вот… А еще хотел спросить. Ну, вот вы рассказали, как вы работали 12 часов, а потом могли в три часа послать разгружать вагоны. А как потом люди-то работали? Снова 12 часов?
В.Р.: [неразборчиво]
Дочь В.Р.: Вот вы разгрузили вагоны, пришли в три часа ночи, а утром вставали снова в семь?
В.Р.: Утром опять в семь часов подъем.
Дочь В.Р.: И опять шли.
В.Р.: Опять на работу.
Дочь В.Р.: Все так [неразборчиво]. Все так работали. И даже те, которые. Вот моей приятельницы мама, она ж вообще как бы вот, вообще родилась здесь в Кунгуре. И, например, в семь часов если не проходила через проходную, сажали. Любых, не только же. Репрессированные, там все понятно, [неразборчиво] все понятно. Их водили под конвоем. А те, которые даже работали… Если она вовремя проходную не прошла в семь часов гудок, все, сажали. Она же говорит, как однажды проспала, гудок загудел. Так она вообще накинула спецовку и бегом без ничего, в одной спецовке. Лишь бы пролететь проходную. А если не пролетишь – все. Все ходили, все работали так. Весь народ так работал. Весь народ так работал, а их просто… тем более.
А.: А они, а они – тем более.
Дочь В.Р.: А они – тем более.
В.Р.: Я помню, я хотела уехать, это… А в милиции сказали: уедешь – расстреляем.
Дочь В.Р.: Учиться не разрешали им. И это самое, получать образование. И выезжать им тоже никуда не разрешали. Вот элементарно даже, почему бы не уехать в Поволжье и сюда. То есть, они где были, они там должны были и работать. Как бы это все… Ну, зато по ним все есть. Вы в любой придите вот бумажку на этот счет. Вам все найдут.
З.: Удобно…
Дочь В.Р.: Вам все покажут, где, что и как. Вот, поехали в Ульяновскую область. Казалось бы, что. А вот написали, а они вот прислали.
В.Р.: Крымских татар очень много было. Потом украинцы, эти.
Дочь В.Р.: Да много было, народу было очень много. Строили химкомбинат. Здесь очень много было. А Соликамск? Там вообще.
В.Р.: Ой, в заводе когда в Киргизстане работала. [неразборчиво] Все это. Там я уже работала так же с этим. Вот.
А.: А вот еще хочу уточнить. А 19-ый квартал – это был трудбатальон такой, да? И он относился к чему вот? Это к какому-то лагерю, или он сам по себе, скажем? Как это бала система вот эта?
Дочь В.Р.: Ну, тут как бы и жили тут же и деревни были, и вот эти жили, вот она же говорит, их когда привезли, они должны были построить.
А.: Забор?
Дочь В.Р.: Не построили. Все спалили. Они как жили, и всех так водили. Просто под конвоем водили и все. Ну, их, наверное… А у вас проверки были, что вы на месте, никуда не уходите? Ну, умудрялись же…
В.Р.: Проверяли. Мы ходили каждый месяц…
Дочь В.Р.: …как-то пойти воровать [неразборчиво].
В.Р. Ходили отмечаться.
Дочь В.Р.: Это потом. А вот в 1942 вас приводили и закрывали или как?
А.: На ночь?
В.Р.: Нет, не закрывали.
Дочь В.Р.: Не закрывали… Просто вы никуда не уходили.
В.Р.: Конечно, охрана была.
Дочь В.Р.: А, охрана была? Охрана была.
А.: Еще хотел спросить, а как звали отца у вас?
Дочь В.Р.: Ой, Рихард. Папу звали как? Шнепп Рихард
В.Р.: Шнепп Рихард. Шнепп Рихард Яковлевич.
Дочь В.Р.: Рихард Яковлевич.
В.Р.: Мама – Марта Иоганновна. Она 08 марта родилась, вот, она …
Дочь В.Р.: Вот она говорит, когда в детдом помещали, она пришла, она ни одного русского слова не знала, в немецкой колонии они все говорили по-немецки. Она говорит, никто не дразнил. Хотя она и говорила: «Где мой полотенец?»
В.Р.: В Самаре кончала она и гимназию мама, а папа не знаю.
А.: А как звали дедушку? Которого вот расстреляли?
В.Р.: Дедушку? Яков.
Дочь В.Р.: Яков.
В.Р.: Яков, а это не помню, забыла, как отчество.
Дочь В.Р.: [неразборчиво]
В.Р.: А бабушку вообще не видела, с нами только дедушка был. Не приведи Господи никому.
З.: А какие-то немецкие семейные традиции или праздники Вы как-то потом отмечали?
Дочь В.Р.: Вот когда росли?
В.Р.: Да. Потом нет. Ничего не отмечали.
А.: [неразборчиво]
В.Р.: Я работала в заводе 22 года в Киргизстане, там и татары были, и немцы были, киргизы были. Очень много было.
З.: Ну, культуру вот как-то сохраняли?
А.: Т.е., культуру не сохраняли?
З.: Т.е., получается, вот культуру немецкую никак не получалось сохранять? Культуру немецкую, праздники, язык.
В.Р.: Ой, нет, нет, нет. Помню, на заводе 9 мая всегда праздники делали, поздравляли, подарки дарили.
Дочь В.Р.: Нет, видите. Как бы они там немцы не это.
А.: А когда были на спецпоселении уже, как-то сохраняли культуру немецкую? Уже не в трудармии, а на спецпоселении? Вы сохраняли культуру, традиции?
В.Р.: Валя, объясни, ой, так плохо слышу.
Дочь В.Р.: Да какая традиция? Там шло все на выживание, лишь бы выжить.
А.: Нет, на спецпоселении, на спецпоселении.
Дочь В.Р.: Вот когда вы…
А.: Когда они уже жили вот…
Дочь В.Р.: А потом она уже вышла замуж как бы, семья. Семейные заботы это. Спрашивают, вот.
А.: Ну, может быть…
Дочь В.Р.: традиции какие-то вот немецкие…
В.Р.: Нет, когда там? Господи!
Дочь В.Р.: Во-первых, она уже в 12 лет попала в этот…
З.: В детдом.
Дочь В.Р.: …в детдом. В детдоме там четко было это… Она как бы была комсомолка, была это… Пионеры, и все как положено.
В.Р.: Ну да.
Дочь В.Р.: Да, она говорит, что вот в детдоме росли, их на море возили. Их кормили нормально.
В.Р.: Да, в детдоме хорошо кормили.
Дочь В.Р.: Что они «врешь» друг другу не говорили. Это она нам так объясняла, когда мы дрались. Она говорит, мы в детдоме росли лучше, чем вы.
В.Р.: Да. В детдоме было хорошо.
Дочь В.Р.: Да, вот она всегда говорит, что детдом у них… Ну, тогда были дети, понимаете вот, вот не нынешние. Как бы, собирали детей с семьи. Все были. И они, конечно, вот. Говорит, спальни тоже были большие, на 12 девочек, и чтобы они там дрались или что-то делили - она говорит, такого не было. И потом, они тоже вот… у них был еврей, она говорит этот...
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: Кто у вас был это…
В.Р.: Кто?
Дочь В.Р.: Тоже уже склероз. Ты когда была в детдоме, директор детдома кто был?
В.Р.: Ну, я разве помню?
Дочь В.Р.: Ну, еврей он был.
В.Р.: Я помню, еврей, да.
Дочь В.Р.: Ну, еврей был.
В.Р.: А как звать, не помню.
Дочь В.Р.: Вот. И как бы порядки были отличные, она говорит. Что картошку они сажали, свеклу они сажали. Все они сажали. Все буквально. Все сажали.
В.Р.: Мы все сажали. Все сами себя обрабатывали.
Дочь В.Р.: Все старшие девочки ухаживали за младшими. Порядок был идеальный, она говорит. Все было как бы…
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: Как бы, такого она, чтоб, считай, что из чайника наливают, то чай должен быть сладкий. Такого у них понятия не было. Они все знали. Во-первых, они все пришли из дома. Как бы знали, что такое сельское хозяйство. Что такое дом, и что такое это… а туда пришли, там тоже занимались. Вот, она говорит… У вас где был этот детдом?
В.Р.: В Славинске.
Дочь В.Р.: В Славинске прямо. Вот в Славинске.
В.Р.: Который сейчас вон чего творится…
Дочь В.Р.: Вот, да. И когда у нее мама вышла с психбольницы, она просто после этих в 1937 г. там это, и начала детей как бы собирать. Вот. Она пришла…
В.Р.: Природа хорошая, хороший детдом был.
Дочь В.Р.: Директор сказал: не берите, пусть она здесь закончит. Потому что она привыкла, она, говорит, тут это уже, и она просто приходила ее навещать. Училась хорошо, говорит. Вот куда. У Вас столько детей. Как вы их будете содержать? Мама за тобой когда пришла, когда ее из больницы выпустили.
В.Р.: А она пришла в детдом, а директор говорит: «Девочка хорошо учится, у вас трое. Зачем? Оставьте ее». Это я уж потом узнала, а так-то я не знала. И мама меня оставила, так я закончила семилетку я эту.
Дочь В.Р.: А дети там были вот откуда? В смысле, вот в этом…
В.Р.: Отовсюду, отовсюду.
Дочь В.Р.: Ну, т.е. тоже репрессированные?
В.Р.: Да, да, да.
Дочь В.Р.: Но она по национальности… Они же были русские?
В.Р.: Ну, были и русские, и украинцы. И татары. Всякие были.
Дочь В.Р.: Ну, видите, тоже детдом как бы это… А детдом был большой?
В.Р.: Большой.
Дочь В.Р.: Так что…
А.: Ну, в принципе, наверное, все. Единственное, что вот я хотел уточнить. По местонахождению вот этого 19 квартала. Вы сказали, вот этот вот парк. Я так понял, что вот этот вот был. Около парка? Городской центральный.
Дочь В.Р.: Ой, вы думаете, я так это самое?
А.: Нет, ну примерно же, примерно. Нет, вот.
Дочь В.Р.: Так вот за парком был, да, 19 квартал.
А.: Нет, где этот парк? Вы, просто, объясните.
Дочь В.Р.: Парк? Нет, вам в музее подойдите, они вам все покажут.
В.Р.: Да, за парком.
А.: Где этот парк.
Дочь В.Р.: Да они вам покажут, где эти были бараки. Где были это, 19 квартал. Там спросите, они вам в музее…
А.: В музее…
Дочь В.Р.: В нашем, городском.
А.: Коновалова?
В.Р.: Прямо выйдешь и…
Дочь В.Р.: Да, они вам все покажут.
В.Р.: Сразу попадаешь.
Дочь В.Р.: Они вам все покажут. Тут же как бы вот сейчас… Вчера приходила знакомая. Она вот росла… тут вот площадь Фронтовиков. Это вот знаете, где площадь Фронтовиков?
З.: Нет.
А.: Нет. Какая там улица? Мы улицы знаем.
Дочь В.Р.: Березниковская. Вот Березниковская.
А.: Знаем, Березниковскую знаем.
Дочь В.Р.: Березниковская выходит, и это оттуда отправляли на фронт, вот тут площадь, она же вот тут вот, где фабрика кухня, знаете? Не знаете?
З.: [неразборчиво]
Дочь В.Р.: Тоже не знаете? Ну, это почти когда выезжаете из города. Уже как бы. На выезде, последние дома по Советскому проспекту. Вот тут вот пл. Фронтовиков. И как бы город очень далеко тянулся вот в ту сторону, на заводы. Он был не город, там были деревни. Она вот говорила, что вот одна деревня, вот где химзавод сейчас, там тоже были деревни все. Там же все были деревни. Болота. Ну, и, тогда, конечно.
В.Р.: Спасибо, ходунок вот, с ходунком хожу.
Дочь В.Р.: А это, по сути дела, пока Камского вдхр. не было, зима было очень холодная, а лето все равно было не такое вот, оно было все равно пожарче.
З.: Ну.
Дочь В.Р.: А зимы были под 53. А вот когда Камское вдхр. сюда стало, тогда, конечно, климат поменялся. Теперь у нас ни зимы, ни лета.
А.: Знаете, вот спасибо Вам, что Вы нас приняли.
Дочь В.Р..: Угу.
А.: Что Вы рассказали. Вот. И мы, в принципе, закончили. Единственное, что вот хотели уточнить, уже уточнили про 19 квартал. Кстати, в музее я был еще в апреле, и там Швец есть, такой сотрудник, и Кондакова, а мы выясняли где что находилось, и как раз вот не выяснили, где находился 19 квартал, ааа… спецпоселок Первый участок БМЗ, это Березниковский магниевый завод, и Промплощадка. Вот. Ну, вот [неразборчиво]…
Дочь В.Р.: Мама, напрягись. Вот 19 квартал – это вот городской парк нынешний, да?
В.Р.: Да.
Дочь В.Р.: И сразу за городским парком шел 19 квартал.
В.Р.: Прямо выйдешь, пройдешь, и тут парк начинался. Через парк шли.
А.: Нет, вы улицу, улицу…
Дочь В.Р.: За парком.
А.: Вы улицу скажите, я пойму. Какая улица?
Дочь В.Р.: За Юбилейной. За Юбилейной.
А.: То есть это самый большой парк, в центре который?
Дочь В.Р.: Да, и за ним туда.
В.Р.: Там …
А.: Сразу за Юбилейной?
Дочь В.Р.: Да, да.
В.Р.: Там деревня как…
А.: Кропачево, нет?
В.Р.: [неразборчиво] что ли.
Дочь В.Р.: Да конечно! Кропачево!
В.Р.: Кропачево, Кропачево.
А.: За Кропачево или перед Кропачево?
Дочь В.Р.: Это было за Кропачевым или до Кропачево?
В.Р.: До Кропачево.
Дочь В.Р.: До Кропачево.
А.: Между парком и Кропачево?
Дочь В.Р.: Между парком и Кропачево?
В.Р.: Да, да, да, да
Дочь В.Р.: Ну, вот.
А.: Видите, мы выяснили. А вот и еще. Первый участок БМЗ, ну Березниковский магниевый завод. Не помните такое название? Первый участок?
Дочь В.Р.: Первый участок Березниковского магниевого завода. Ты не знаешь, что это?
А.: Поселок такой. Не помните?
Дочь В.Р.: Поселок был.
В.Р.: А, нет, это не знаю.
А.: А поселок Промплощадка? Промплощадка. Просто название такое: Промплощадка. Это сейчас есть, я знаю, около завода Азот…
Дочь В.Р.: Азот, есть Промплощадка, да.
А.: Наверное, может, та, а может, не та это Промплощадка. И поселок Золотая горка. Не знаете такой?
В.Р.: Золотая горка…
А.: Может быть, это как бы имеется в виду Заячья горка, нет? Золотая и Заячья – не одно и то же?
В.Р.: Не помню.
Дочь В.Р.: Не помнишь, не знаешь такую?
А.: Ну, хорошо.
Дочь В.Р.: А вообще, на азотку вас… Вы на азотке работали?
В.Р.: А?
Дочь В.Р.: На азотно-туковом заводе работали? Ты работала?
В.Р.: Ну, мы это… ремонт делали. А так – нет.
Дочь В.Р.: Ремонт делали. Делали ремонт.
В.Р.: А так я была…
Дочь В.Р.: А на… на магниевом тоже работали, тоже на ремонте.
В.Р.: Ну, тоже все на ремонт ходили.
Дочь В.Р.: А вот… начиная вот от, например, от пл. Фронтовиков все туда до магниевого завода, тут все были поселки. Все были поселки. Вот вчера просто знакомая приходила, она как раз с этих поселков. И она говорит, что вот сразу от пл. Фронтовиков тут же были тоже, говорит, дома там были. По одной улице были такие приличные, двухэтажные, и все, говорит, абсолютно, одна деревня кончается, второй. Ну, она рассказывала, как же у нас… Затулочь. Вот в Затулочи – а это как раз ближе в магниевому – что там был вот поселок, жили очень зажиточные.
А.: Это в каких годах, еще раз [неразборчиво]…
Дочь В.Р.: О! В годах! Это я и…
А.: Нет, ну примерно. Примерно, очень примерно. После войны там? До войны?
Дочь В.Р.: [неразборчиво] Это, наверное, до войны. До войны. Или после войны. Наверное, после. Или во время войны. Потому что у нее отец был железнодорожник, и они как раз жили там. Вот, станция была там тоже, говорит, это. Это как раз где Масягино. Вот Масягино. Деревня. Масягино – это тоже деревня была. Это тоже где разорившийся нынче химзавод.
А.: Бератон.
Дочь В.Р.: Да. И через Бератон шла река Толочь, вот она говорит, на Толочи они и рыбу ловили, и там возле Толочи все шли дома. И за Толочь. А там дальше идет за Толочь – это ближе к магниевому. Речка. Вот, за Толочью, говорит, жили очень зажиточные. По сути дела, тут поселения были, все сплошь до магниевого завода. И колония уже ведь тогда была. Она говорит, что колония женская уже была.
А.: Женская колония? А, в смысле, уже обычных заключенных [неразборчиво] там, да?
Дочь В.Р.: А вот где женская колония, там кто раньше был, ты не знаешь? Во время войны? Вот женская колония, ты знаешь, где женская колония?
В.Р.: Я не знаю.
Дочь В.Р.: Вот где химзавод, там между вот дорогой, которая идет на магниевый заводом есть…
В.Р.: Я не помню.
Дочь В.Р.: … женская колония.
В.Р.: Не помню. Господи! Уж все перевернуто в голове.
Дочь В.Р.: Ну, для 90 лет это еще хорошо…
В.Р.: Сейчас вот что-нибудь сказать не могу. У брата была, мясорубка стояла на батарее. Я говорю, Лень, пойдай мне, а он: «чего?» Ну, вот на батарее стоит. Не могу сказать, что мясорубка. Как вдарит в голову, я не могу. Память. Да, не приведи Господи, хоть бы уж там кончилось. И кому это все надо? Такая большая земля! Да живи, работай по-человечески, живи! Не понимаю. На тот свет ведь ничего не заберешь! Ужас, ужас! Что за народ!
А.: [неразборчиво]
Дочь В.Р.: [неразборчиво]
В.Р.: Ой, да… Не дай Бог! Не приведи Господь никому!
Дочь В.Р.: Ну, вот, на Украине-то до войны еще содовый завод большой. А у вас город этот самый… Ты была в детдоме.
В.Р.: В Славинске.
Дочь В.Р.: В Славинске. Славинск был большой тогда?
В.Р.: Да. Хороший, красивый. Природа красивая была очень. Хороший город был.
Дочь В.Р.: Ну, вот сейчас от него опять ничего не оставят.
А.: От Славянска?
Дочь В.Р.: Да.
В.Р.: Прямо как послушаю, аж волосы дыбом. Не дай Бог!
А.: Ну что, который час? 12 ровно. Ну что, вопросу у нас еще есть?
З.: Нет, наверное.
А.: Спасибо Вам за рассказ.
Дочь В.Р.: Вам спасибо.
